Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

И снова про школу, но на этот раз совсем атас.

С детских лет я привыкла к тому, что на любом мероприятии/прогулке/anywhere, посещаемом(-ой) вместе с мамой, нам встречается хотя бы одна ее пациентка. И в школе (что в этой, что в предыдущей) часть педагогического коллектива знает мою маму как хорошего врача и, соответственно, ходит к ней на прием. Мы это в принципе никогда не обсуждаем (ну потому что зачем?), мама хранит врачебную тайну, так далее, тому подобное.
Но недавно к ней пришла завхоз. Почему-то в роли завхоза мне представляется какой-нибудь насупленный усатый мужичок средних лет... Но это точно не наш случай. Завхоз 80-ой школы, Лена Какая-То-Там, ходит на высоченных шпильках, а прическа у нее такая ровная, будто она каждое утро старательно подрезает кончики.
Никто точно не знает, действительно ли она работает или только притворяется. По крайней мере, в кабинете ее практически не видать, зато во время перемен она горделиво рассекает по школьным коридорам, попивает кофе в столовой, трындит с завучем или всячески опекает своего нерадивого сыночка, который если еще не лезет на стену от постоянного маминого контроля, то уже близок.

В общем - занятая мадам.

(а еще однажды я помогала Субботиной делать инвентаризацию, которой вообще-то должна бы заниматься завхоз. Правда, я не особенно представляю, как она вскарабкивается со своими шпильками на стул, чтобы посмотреть, на месте ли очередной пыльный конус или параллелепипед.)

И вот приходит эта Лена Как-Ее-Там на прием и вместо рассказа о своих жалобах почему-то заговаривает обо мне.

- А как Ваша дочь? Экзамен сдает, да? Волнуется, говорите? Да что ей волноваться - она-то сдаст.

И самый ад:

- А как у нее на личном фронте? Ни разу не видела ее с парнем, а в этом возрасте... Вот ее лучшая подруга, которая Вероника, уже с каким-то мальчиком ходит. Вы не знаете, они уже спят друг с другом?

Я не знаю, можно ли это цензурно прокомментировать, поэтому просто задумчиво помолчу.

Ощутила в полной мере, что из себя представляет это страшное слово "экзамены", и мне это не понравилось.

Дело даже не в том, что сдавать экзамены - штука сама по себе неприятная (тут можно только распевать дифирамбы финской системе образования, где экзамены если и есть, то какие-то совершенно другие - нестрашные, что ли?), а в том, что само это мероприятие у нас в школе почему-то очень плохо организовано. То есть, наверное, планировалось что-то хорошее, но, как всегда, только планировалось.
В чем была лажа?
1. Подарки и угощения.

Я думаю, что кормить проверяющих между двумя частями устного экзамена - это вполне разумное решение. То есть, не только потому, что оценивающие могут вдруг подобреть на почве сытости и повысить кому-то балл. Просто это по-человечески: дать передохнуть людям, которые несколько часов выслушивают корявую английскую речь.
Но я искренне не понимаю, зачем этот цирк с цветами и подарками в день письменного экзамена. Кому и что мы этим пытаемся продемонстрировать? Эти преподаватели, которые следят за дисциплиной во время экзамена, НЕ ставят оценки, они ни на что не влияют. К чему эти полуубитые хризантемы и коробочки конфет за два евро? Есть ведь определенная граница, когда вежливость превращается в подобострастие.
Почему бы на эти деньги не покормить пишущих экзамен? Нам было сказано, что во время получасового перерыва между первой и второй частью мы сможем поесть. Предполагалось, что родительский комитет совместно с классными руководителями купит каких-нибудь там пирожков с капустой. Но взрослые были так сильно заняты расшаркиванием перед надзирателями, перетаскиванием кофейного аппарата из кабинета для простолюдин в кабинет с фуршетом, что совершенно позабыли о такой мелочи, как снабжение пищей стрессующих старшеклассников. В итоге те, кто не взял с собой еду, писали сочинения под аккомпанемент урчащих желудков.

2. Организация в целом.

Почему-то никаких свободных дней перед экзаменом не предполагалось. Предполагалось 8 уроков по расписанию. Директор решила, что будет круто эти восемь уроков по расписанию превратить в 7 английских. Типа погружение в среду.
Сразу на следующий день, то бишь во вторник, состоялась письменная часть. В среду - экзамен по немецкому. В четверг - устная часть английского. Вероника, которая сдавала и немецкий, и английский, к четвергу была немного не в себе. Никому не сказали, когда именно каждый будет сдавать устную - в итоге 40 человек были вынуждены коптиться в кабинете, пока не позовут. В пятницу снова было семь уроков - кому какое дело, что отстрелявшимся уже не до школы?

Еще в день письменной части к нам наведался Мужик Из Телика и чем-то очень довольная директриса. Видимо, нашу школу как всегда выбрали для очередного репортажа про успехи в отрасли образования. И ведь понятно, что попадет в объектив: улыбающееся лицо директрисы, бегущие стрелки часов, вылизанные кабинеты и проверяющие в строгих костюмах. В новостной сюжет никак не войдет моя шатающаяся парта, которую отказались заменить на другую из-за нехватки времени. Или то, как Рома пролил воду на свой экзаменационный бланк, потому что родительский комитет пожалел денег на персональные бутылочки и вручил нам вместо этого галимые пластиковые стаканы.

Письменная часть была сложнее прошлогодней, которую мы делали в понедельник, особенно аудирование. Но, кажется, я более-менее справилась. Остальные, наверное, тоже. Не зря же постоянно выходили "в туалет", как будто страдают коллективным недержанием.
В день устной части перенервничала жутко, проосто жутко. Перед своей очередью забилась под стол в кабинете физики, и Мисс (как же я люблю Мисс) пришлось вытаскивать меня и произносить всякие напутствующие слова. В итоге первая проверяющая поставила мне 30 пунктов из 30, а что там скажет вторая, которая чуть позже услышит мой дрожащий голос на записи диктофона, и сколько я получила за экзамен в целом - это я узнаю только в мае.



П.С. Юля говорит, что в их латышской гимназии ничего подобного нашим пляскам возле проверяющих и надзирателей не было. Для них экзамен - часть повседневной учебы: пришел, сдал, ушел. Вовсе необязательно было нарядно одеваться при этом. Парты не шатались. В перерыве всех покормили в столовой.

Я попыталась нечто подобное представить у нас в школе, но, видимо, мне не хватает силы воображения.

Чтобы действительно согласиться, что решение, мною принятое, верное или хотя бы находящееся где-то посередине в черно-белом спектре, мне недостаточно просто его осознать. Принятие решения, которое влечет за собой долгоиграющие последствия, - это очень-очень сложный для меня процесс. Процесс взвешивания "за" и "против", самокопания, самозакапывания буквально, постоянного внутреннего метания от одной крайности к другой. Поэтому я все решаю в последний момент. Когда просто нет другого выхода - только поставить уже наконец точку.
И потому я, возможно, кажусь такой упертой в своем конечном варианте: я не прокрастинировала все это время, нет, я решала.
После того, как я как следует поварилась в своих собственных заморочках и выдала решение, ему - решению - (и мне вместе с ним) нужно дать время остыть и тем самым окрепнуть. Но как правило все происходит иначе.

Вот недавно в комнату вошла мама, оперлась о дверной косяк и начала печально-задумчивым голосом: "А ты уверена, что не поедешь в Германию?"
Просто мама позвонила какой-то там подруге, - Тане, Лене или Илоне - а та, мол, сказала, что некая Настя из Питера закончила какой-то там университет и осталась без работы. Ну а вдруг и с тобой будет так же, как с этой Настей? Может быть все-таки...

Я понимаю, что, скорее всего, мама хочет как лучше. Но это вовсе не делает мне лучше - только вновь запускает процесс колебания; мама хочет, чтобы я придала ей уверенности, но как я могу, когда сама постоянно сомневаюсь? Я не знаю, что будет со мной, когда я поеду в Россию. Я не знаю, что будет со мной, если я поеду в Германию. Я не знаю, что будет со мной завтра, - и никто не знает! Уверенность в себе и своих поступках - это роскошь, привилегия, которой кто-то (может, я сама) когда-то меня лишил.
Поэтому сейчас мне остается только заткнуть уши и не слушать об этих бесконечных маминых и папиных знакомых, которые ничего в жизни не добились или наоборот - добились, но, конечно, где-нибудь в медицине, а не там, куда хочу я. Не слушать их истории про этих извечных Неудачливых Насть, а слушать себя, - но ведь это так сложно, Боги, это чрезвычайно сложно, когда столько лет сам себе рот затыкал.

Если у меня будет ребенок, я постараюсь не забывать интересоваться его мнением, давать ему право выбора. Хотя бы в повседневных мелочах - еде или мультиках. Потому что ужасно сложно быть уверенным в выборе своего будущего, когда не знаешь, что купить на завтрак - хлопья или паштет.

Внутренне ору который день подряд.

Участвовала в конкурсе на места в университетах от российского посольства. Потому что знаю, что без помощи посольства поступить будет очень трудно, особенно в крупные вузы типа СПбГУ. Собрала необходимые документы, отправила в электронном виде. Прошла первый тур - ура!
И тут сижу как-то вечером, буквально после получения результатов. Попиваю чаек, читаю интервью с Домановым - атташе посольства, на которого усердно молятся все латвийские поступающие. Тут ловлю в этом самом интервью фразу Доманова о том, что при подаче заявки на участие в конкурсе нужно обязательно сверять некий шифр. Мол, если шифр направления совпадает с вожделенным факультетом - тогда все ок, ежели нет...
Тут я напряглась. В заявке я указала филологию, потому что... ну, потому что я писала заявку в час ночи в самый-самый дедлайн и вообще не была уверена в том, что поеду в Россию. Позже, когда определилась с факультетом, специально залезла на сайт СПбГУ - кафедра филологии, все в порядке. Сверяю шифры. Лингвистика, а не филология.
Ничего, думаю. Какая, в сущности, разницы? Одна цифра отличается. Сейчас напишу Доманову, оплошность исправят.

А вот хрен!

Доманов прислал длинное письмо, в котором вежливо-вежливо меня послал. Я ответила еще двумя жалобными тирадами. Он позвонил в Москву, куда были отправлены документы (только отправлены! еще даже не рассмотрены!) и попросил пойти мне навстречу. Прошла неделя, а навстречу мне еще никто не пришел.
Я даже не знаю, что в этой ситуации меня удивляет больше: то, что на сайте не было ни слова сказано про шифр (а ведь это так важно!), то, что кому-то ужасно сложно заменить одну цифру на другую, или то, что у меня опять все через жопу?
До 20 марта нужно подать оставшиеся документы, а это такой геморрой, что и словами не передать. Буду пробовать поступить напрямую в СПбГУ; бороться всеми возможными способами, а уж если не получится... если честно, я не придумала, что делать, если не получится. Попробую не оставить себе такого варианта.

В пятницу была на мероприятии в первой гимназии. У Юли там был Žetonvakars (что-то вроде последнего звонка, но не совсем), и она вместе с другими ребятами выступила в хоре. Если бы какой-нибудь мимо проходящий услышал их пение, точно не назвал бы "школьным хором" - ведь "школьный" ассоциируется с чем-то безбожно провальным: чудовищный рассинхрон, скучная песня. А тут - исполнение в современной аранжировке, дирижер, волшебная гармония звука. Обожаю хоровое пение.

А в субботу мы с Ариной были на концерте Postmodern Jukebox - коллектива, исполняющего современные (и не только) песни в стиле джаз. Кругом красавицы с завитыми кудрями и пышными платьями, коктейли, веселье и атмосфера того времени.

Вот бы каждый день так. А не вот это вот все.



Мисс вручила мне билеты в кино с наказом обязательно сходить на "Ла-ла-лэнд" и обсудить этот фильм с ней.
Отличная подготовка к экзамену.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Позавчера вечером я узнала, что пропустила дедлайн регистрации на экзамен по немецкому. Не понимаю, как так вышло, этому нет никакого разумного объяснения - я действительно тупанула по-крупному.
Родители в шоке, репетитор в шоке, даже я сама в шоке. Следующий экзамен только в апреле, результаты - аж в июне; у меня будет единственная попытка сдать его на "отлично", да и то не факт, что немецкие вузы потерпят такую задержку с документами.

Сперва я просто очумело пялилась в экран и нервно обновляла страницу. Потом... взяла себя в руки, придумала четкий план действий и, довольная, легла спать. Ладно, шучу. Потом я лежала на полу, рыдала и ненавидела себя - т.е. усердно занималась теми тремя вещами, которыми вообще-то никогда бы себе не порекомендовала заниматься.
Но зато, когда я как следует обезводила свой организм и переместилась на кровать, открылась кое-какая простая, но очень важная истина:

Мне 18 лет, я заканчиваю 12 класс и абсолютно не знаю, чего хочу.

Правильно сказал мой репетитор, когда мама позвонила ему в отчаянной попытке что-то исправить: "Она даже не определилась с университетами? На что она рассчитывает?"
Это действительно было глупо: думать, что уж после того, как я сдам или не сдам экзамен, что-то обязательно решится. Я даже не знаю, на кого пойти учиться!

Это как купить дорогущий навигатор в надежде, что после этого придумаешь, куда ехать.

И самая главная проблема - я даже представить не могу, как наконец разобраться в том, чего мне хочется на самом деле; а потом, разобравшись, еще и сопоставить желания с возможностями, прийти к общему знаменателю и ни о чем не пожалеть в будущем.



Олимпиаду по физике я завалила. В следующую субботу еще придется поучаствовать в первом туре республиканской по немецкому, и на этом, наконец-то, все.

Сначала я не поверила своим глазам.

Потому что это очень странно - видеть ее в школе, видеть ее в принципе. Но позже я подбежала к графику дежурств и нашла в нем фамилию "Павуль" - значит, Валентина Федоровна теперь действительно работает в восьмидесятой школе.
И вот что странно: прошло более двух лет, как я попрощалась с ней на выпускном, более двух лет спокойных уроков математики; без нервов, подгибающихся ног и пересыхания в гортани. Но тело помнит, и, стоило мне ее увидеть, все вернулось: тремор конечностей, бледность - неприятный рефлекторный страх. Может, виновата внешность - В.Ф. ничуть не изменилась. Разве что вблизи выглядит осунувшейся, но остальное при ней: медленная отстукивающая походка, агрессивно-красный маникюр, тонкий нос с горбинкой, поджатые губы и щелочки-глаза между припухшими веками.
"Что Вы здесь делаете?" - спросила я не очень-то вежливо, потому что для вежливости мне нужно было морально подготовиться. Она здесь работает. Она ушла из сороковой. Она будет вести у 5-9 классов, а уж потом и у старшей школы. Попыталась меня обнять, но мне стало так гадко, что я даже не дернулась в ответ.
Ее уволили из сороковой. Конечно же уволили. Я удивляюсь, что на это потребовалось ТАК много лет! Наверное, когда из стопок докладных стало возможным построить небольшой коттедж, администрация все-таки собралась с силами и вытурила этого мастодонта детоненавистничества из школы.
Как ее могли взять в мою восьмидесятую? Я не могу в это поверить. Школа, которая казалась мне такой чудесной, постепенно катится на дно и скоро, наверное, превратится в районное подобие сороковой. Замечательную учительницу физики вынудили написать заявление по собственному. А когда мы собрали подписи под благодарностью ей (не заявление, чтобы ее оставили, ибо это было бесполезно - просто благодарность), эта бумага до нее даже не дошла. Очевидно, тем, кто перечит директору, благодарность не полагается. После этого орать, что учителей не хватает, что хороших преподавателей днем с огнем не сыщешь... И брать на работу вот эту вот, я даже не знаю, как ее назвать. Но самое удивительное... обе дочери Владовой, нашей директрисы, учились у В.Ф. Она знает, что это за стерва. Когда я переходила в восьмидесятую, я помню, как директриса посочувствовала тому, что мне пришлось учиться у нее пять лет; рассказала, как страдали ее дочери, как им занижали оценки, издевались над ними.
Но теперь ее дочери выпустились. А на остальных учеников ей, видимо, совершенно плевать.

Как хорошо, что ее уволили. Как жаль, что она так быстро нашла работу.
Как хорошо, что она у меня не ведет. Как жаль, что мне придется каждый день видеть ее каменную горгульину физиономию в школе.

Новая учительница физики - не учительница вовсе. На сайте школы она записана в столбце "библиотекари" и, полагаю, эта должность ей подходит куда больше.
"Я - магистр физики", - заявила нам она, едва зайдя в класс.
Десять минут потребовалось магистру физики, чтобы найти необходимый вордовский файл на десктопе, еще пять, чтобы воткнуть провод в интерактивную доску, пять, чтобы отыскать видео. Остальные двадцать минут мы смотрели интернет-урок про дисперсию, пока Магистр копалась в телефоне и задумчиво расчесывала волосы пятерней.
Мне хотелось плакать.
Вместе с Е.Ю. кабинет покинули все ее вещи. Оказалось, что вещей много: часы, плакаты, фотографии на столе... Она даже сорвала мотивирующие картинки, которые я то и дело рассматривала в ожидании проверки задания. Техника безопасности, расписание консультаций - все, что ей принадлежало, теперь исчезло, оголив стены и поверхность ящиков стола. Кабинет оказался очень неуютным.

Единственное, что вчера случилось хорошего, - после многочисленных провокаций со мной заговорила немка. Впервые за долгое время спросила меня на уроке. И, возможно, это меня бы даже порадовало, если бы я не потратила перед этим столько нервов и времени на восстановление отношений.

Мне непонятно. Непонятно, что происходит с этой школой.
Мне теперь вообще кажется, что любое учебное заведение нашей страны (и, может, не только нашей), даже то, что начиналось как амбициозный проект действительно хорошего директора, рано или поздно начинает гнить, как это случилось с сороковой, как это происходит сейчас с восьмидесятой. И неясно, кого в этом винить.

За эти полгода я поняла, что не буду работать в школе. А если и буду, то точно не в Латвии.